|
|
|
|
Юридические страдания
На прошлой неделе Президиум ВАС РФ начал обсуждение Проекта постановления, которое даст возможность компаниям и фирмам получить от государства компенсацию за вред, причиненный чиновниками. Сенсационность Проекта в том, что он предоставляет юридическим лицам возможность взыскивать не только материальный, но и моральный ущерб, который не будет ограничен лишь защитой деловой репутации. При этом ответственность государства может наступать независимо от наличия его вины и того, соответствовали ли действия чиновников закону или нет. За комментариями мы обратились к одному из разработчиков Проекта, д.ю.н, профессору, судье ВАС РФ Татьяне Николаевне НЕШАТАЕВОЙ.
13.05.2008ЭЖ-ЮристТатьяна Николаевна, вследствие чего возникла необходимость в таком постановлении? Связано ли это с тем, что Россия в прошлом году заняла первое место по обращениям в Европейский суд по правам человека?
— Конечно, этот факт повлиял, но не был решающим. Первопричиной появления Проекта стало признание в Страсбурге приемлемыми примерно 10 дел, касающихся одного вопроса — российские арбитражные суды не смогли справиться с проблемой возмещения вреда, причиненного юридическим лицам действиями государственных органов. В результате эти дела вышли на уровень ЕСПЧ. Изучив вопрос компенсации вреда, причиненного государством юридическим лицам, мы выяснили, что в нашем законодательстве достаточно много норм по данной теме, но они не систематизированы и никогда не рассматривались во взаимосвязи друг с другом.
Вторая причина заключалась в том, что очень многие понятия, использованные в национальном законе, в том числе и в Гражданском кодексе РФ, имеют несколько иное наполнение или толкование, чем те, которые используются в решениях Страсбургского суда и в современных международно-правовых документах, а также в законах иных национальных систем. Поэтому и возникла необходимость в таком постановлении, которое бы дало современное толкование этим понятиям и актуализировало бы российскую судебную практику, привело бы ее в соответствие с европейскими и международными стандартами.
Работа над Проектом началась в 2007 году. Мы изучили практику арбитражных судов, которая составила несколько тысяч судебных актов. В конце 2007 года Проект был одобрен на заседании Научно-консультативного совета ВАС РФ. Сейчас он вынесен на обсуждение Президиума.
Задача постановления — сделать так, чтобы последней инстанцией, которая возмещает вред юридическим лицам, были арбитражные суды РФ, а не суд в Страсбурге. Это будет человечно по отношению к нашим гражданам и достойно по отношению к нашей стране.
На Президиуме некоторые видные российские цивилисты дали Проекту резко отрицательную оценку. В частности, было сказано, что в его основу положена совершенно неверная конструкция — идея существования нематериального вреда как особой категории, отличной от морального вреда и более широкой, которая закону не известна. Ученые предупреждают, что опасно вводить применение права, которого нет в законе, — это может создать огромные возможности для судебного произвола, коррупции, потому что в конечном итоге все будет зависеть от усмотрения судьи. Согласны ли Вы с мнением ученых? Действительно ли ВАС РФ пытается опередить законодателя?
— С такой позицией, конечно, нельзя согласиться. Но понимаю тревогу этих людей — она вызвана тем, что очень долгое время считалось, что судебные органы в Российской Федерации могут только применять установленную норму права, но не развивать ее. Однако на практике такой ситуации никогда не существовало. Еще во времена Российской империи многие западноевропейские ученые писали, что вся континентальная Европа может удивляться и завидовать Правительствующему сенату, потому что именно он создает очень точное, полное и человечное российское законодательство. Сенат всегда толковал любые нестыковки в законе очень профессионально, и эти толкования всеми признавались. Данная традиция толкования норм закона продолжилась и в советское время.
Но в теории почему-то такая роль правоприменителей не принимается во внимание. Между тем в наше время — очень быстрого принятия и смены законов — многие юридические построения зачастую заимствуются из западных систем, но при этом не учитывается российская ментальность, поведение наших предпринимателей и государственных служащих. В итоге получается, что норма закона обязательно оказывается неприспособленной для того или иного явления российской действительности.
Как раз с таким случаем мы столкнулись и в данной сфере. Нормы закона оказались не приспособлены к современным реалиям, носят «каучуковый» характер, недостаточно конкретны. И вот эту конкретику и должен показать суд. Как раз одна из основных функций ВАС РФ, которая закреплена в законе, — способствовать единообразию судебной практики, т. е. формировать судебную политику. Приняв такого рода постановление, мы просто реализуем свои полномочия. Указанная функция не конкурирует с компетенцией законодателя, потому что наша задача — помочь гражданам в данных конкретных делах, помочь юридическим лицам не терять свою собственность.
Дальше уже решать законодателю — воспринимать или нет нашу практику. Мы точечно восполняем пробелы закона. А законодатель потом вправе превратить это в обширную норму, в целый институт, в целые главы законов РФ. Ведь прецеденты уже существуют — например, все дела, связанные с Интернетом, мы решали еще тогда, когда на этот счет не было никаких норм ни в одной из отраслей российского права, ни в международном праве. Теперь же такие нормы благодаря судебной практике есть в ГК РФ, в международном праве, а недавно и Страсбургский суд принял решение по теме регистрации домена в сети Интернет, полностью повторив конструкцию, которую мы изобрели несколько лет тому назад.
Так что это нормальный процесс. И даже если законодатель не будет реализовывать судебную практику в законах, она какое-то время будет существовать как судебный обычай. Нет в мире судов, которые бы работали по-другому. Если их заставляют ждать закон (о чем говорилось на Президиуме противниками проекта — что необходимо принимать не постановление, посвященное решению данной проблемы, а решать ее законодательным путем), российские граждане будут бесконечно пребывать в состоянии нарушения их прав. Но это же запрещает Конституция РФ и тот же самый Гражданский кодекс РФ!
Возможно, критика идет от недопонимания роли Высокого Суда, каким и является в современном мире Высший Арбитражный Суд. В обсуждении Проекта не принимали участие предприниматели, но, думаю, именно они очень четко понимают, для чего нужно такое постановление, всячески нас поддерживают и давно ждут этого документа и последующих, основанных на нем решений арбитражных судов.
Татьяна Николаевна, самые жаркие дебаты на Президиуме разгорелись вокруг пункта Проекта, касающегося расширительного толкования нематериального вреда, понесенного юридическими лицами, которое не только не ограничивается защитой деловой репутации, а идет намного дальше, предлагая в качестве критерия для оценки морального вреда беспокойство за развитие бизнеса. С точки зрения некоторых представителей арбитражных судов, то, что категория морального вреда неприменима к юридическим лицам, подтверждает и позиция Конституционного Суда РФ, который рассматривает ее именно как репутационный вред, не ставя знак равенства между ним и моральным. Ни материальных пределов, ни критериев для оценки морального вреда юридического лица не существует. Прозвучало и мнение, что логичным продолжением данного постановления может стать принятие другого — о том, что такие же правила нужно применять в отношениях между юридическими лицами. Критика прозвучала, а понятие морального вреда по-прежнему неясно…
— Не хочется никого обижать, но в науке есть определенные нестыковки отраслей права. Это в какой-то степени логично, потому что каждая отрасль права занимается своей сферой, кроме того, есть отрасли, которые занимаются общетеоретическими вопросами. Но общетеоретические конструкции сегодня в мире создаются и изобретаются уже на другом уровне — в основном на уровне теории и норм международного права. Особенность же международного права состоит в том, что оно аккумулирует опыт всех стран, изучаются подвижки в том или ином институте и вырабатывается какая-то средняя линия по отношению к институту. Эта средняя линия и входит в стандарт. От данного стандарта могут быть отступления — как очень консервативные, так и очень либеральные.
В отношении возмещения морального вреда в пользу юридических лиц в нашей стране существует как раз очень консервативный стандарт — примерно на уровне XIX века. Более демократичный стандарт вырабатывался очень медленно и долго. Сначала произошло осознание, что конструкция юридического лица как фикции несовершенна, поскольку появилось много других теорий, которые ее дополнили. По итогам это наполнение привело к осознанию того, что юридическое лицо — не фикция, оно состоит из людей. На улице нет юридических лиц, но встречаются лица физические, которые имеют склонность объединяться в коллективы, юридические лица, государства, народы, нации…
Поэтому когда «страдает» юридическое лицо, то страдают и переживают именно его участники. Более того, доктрина пошла дальше, и выяснилось, что у юридических лиц особого рода страдания — беспокойство, тревога за развитие бизнеса. Такая форма страдания, кстати, приводит к большому количеству инсультов именно среди предпринимателей.
Комплексные теории строятся на осознании фактов, свидетельствующих о том, что: а)экономика развивается юридическими лицами; б) последние состоят из физических лиц и в) физические лица, оперирующие в экономике, наиболее подвержены стрессу. Как видим, наука продвинула этот вопрос, далее его стала решать судебная практика — первыми к его осознанию пришли западноевропейские судьи. Но международные суды очень долго держались консервативной позиции. Только в 2000 году ЕСПЧ по делу «Компания Комингерсол С.А.» против Португалии» пришел к выводу о том, что суд не может исключить возможность присуждения коммерческой компании компенсации за нематериальные убытки, которые могут включать виды требований, являющиеся в большей или меньшей степени «объективными» или «субъективными». Среди них необходимо принять во внимание репутацию компании, неопределенность в планировании решений, препятствия в управлении компанией (для которых не существует четкого метода подсчета) и, наконец, хотя и в меньшей степени, беспокойство и неудобства, причиненные руководству компании. Таким образом, официально на международном уровне было признано изменение концепции в отношении морального вреда, причиненного юридическим лицам — им стали возмещаться не только материальные потери, но и все те, которые возникают в нематериальной сфере.
Поскольку такое изменение произошло и Страсбургский суд уже возмещает указанный ущерб фирмам, возникает вопрос: кто именно будет это делать — только он или и российские суды присоединятся к такой практике? Мне кажется, патриотичнее, человечнее и гуманнее, если этим будет заниматься российский суд.
К тому же и Конституционный Суд РФ указал в своем Определении от 04.12.2003 № 508-О, что юридическому лицу возмещается репутационный вред, а также иные формы нематериального вреда, которые будут установлены в конкретном деле. То есть и КСРФ признал, что иные формы нематериального вреда юридических лиц есть, не конкретизируя их.
В связи с этим и нам необходимо принимать современную концепцию. Посмотрев, возможно ли это, мы поняли, что да — возможно. Конструкция нашего постановления убедительна — ст. 13 АПК РФ прямо позволяет нам применять аналогию закона и аналогию права в случае пробела в законодательстве. Далее мы установили, что такой пробел есть — нормы о моральном ущербе уже распространены на индивидуальных предпринимателей. Далее мы применяем принцип равенства всех в экономическом обороте и распространяем данную норму на юридических лиц. Значит, понятие морального ущерба применимо и к юридическим лицам. Но, конечно, юридическое лицо в данном случае следует рассматривать как образование, состоящее из людей.
То есть применительно к юридическому лицу уже недостаточно такого толкования нематериального ущерба, как репутационный вред?
— Безусловно. Ведь во многих случаях может вообще не быть никакого репутационного вреда. Но при этом действиями госоргана предприниматель или генеральный директор доведен до инфаркта. Или, например, у него приостановлена лицензия, он не может совершать сделки и начинает платить повышенные ставки по кредитам, или после появления представителей силовых структур все работники фирмы уволились и т. д. Это все доказывается — в постановлении приводятся вопросы, на которые судья должен ответить при разрешении такого дела, под которые должны существовать доказательства. Дана четкая методика слушания такого рода дела. В том случае, если судебная практика методологически обоснована, коррупционное поле сужается.
На Президиуме звучали возражения представителей судебной системы, что таких дел не так уж и много — буквально несколько…
— Конечно же это не так. Все члены Президиума ВАС РФ — практикующие судьи, сами сталкивались с такими «живыми» делами, поэтому и не отрицают необходимость такого постановления. В подобного рода делах мы сталкивались с самыми разными представителями государства: следователями, налоговыми инспекторами, приставами-исполнителями, таможенниками и т.д. Не случайно в качестве примера Председатель ВАС РФ Антон Александрович Иванов приводил и решение ФАС ВСО от 23.04.2007 (именно о возмещении морального вреда юридическому лицу, а не просто репутационного или нематериального), решение Арбитражного суда г. Москвы от 27.10.2004 и т.д. Обозначенная проблема существует, и судебная практика — тому подтверждение.
В соответствии с Проектом предприниматели могут обратиться в суд в случаях причинения им беспокойства за развитие бизнеса, нестабильности инвестиционного процесса, неопределенности в планировании решений и т.д. При обсуждении на Президиуме сразу возник вопрос: каким будет правовой критерий для определения такого беспокойства? Не понадобится ли новое постановление, посвященное исключительно данному вопросу? Не начнут ли предприниматели злоупотреблять, называя, например, налоговую проверку источником беспокойства?
— Споры вокруг этого вопроса мне не понятны, все предельно ясно, и таких проблем у судей не будет. В рассматриваемом случае должны будут оцениваться действия государственных органов. Например, когда налоговые органы, вместо того чтобы провести проверку за 2 месяца, затягивают ее на 12 месяцев без всяких причин — эти действия не запрещены, но они чрезмерны. В приводимом мною примере из судебной практики последнего времени в конечном итоге индивидуальный предприниматель, не выдержав, отказался от бизнеса. Это, кстати, один из ответов на вопросы: почему не развивается малый бизнес, почему происходит монополизация экономики, почему не растет производство? Люди просто не выдерживают — предпринимательство действительно непростой выбор и всегда возможен конфликт.
Когда такой конфликт дойдет до суда, судья всегда увидит, есть ли чрезмерность даже законных действий государственных органов или конфликт возник по вине предпринимателя. Отличить одно от другого и есть работа судей. Это просто судебная техника.
Проект получил категорическое «нет» от Верховного Суда РФ. В его отзыве сказано, что в отношении юридических лиц применение понятия морального вреда возможно только как репутационного. Организация не может испытывать нравственные и физические страдания. Помимо этого, представители ВС РФ ссылаются на главу 18 УПК РФ, которая говорит о решении вопросов такого рода в гражданском порядке, и главу 4 АПК РФ, в которой нет ни слова о том, что арбитражные суды могут рассматривать указанные дела. По этой логике получается, что данный вопрос вне компетенции ВАС РФ?
— Позиция Верховного Суда РФ удивительна. Могу предположить, почему она сформировалась — очень долгое время существовала такая тенденция, что ответственность возможна за какое-либо деяние только тогда, когда уже доказана его уголовно-противоправная составляющая. В нашем законодательстве именно так и есть. Это связано со сложившейся советской конструкцией, согласно которой невозможно было параллельное рассмотрение уголовного и гражданского дела по одним и тем же обстоятельствам и одновременная уголовная и гражданская ответственность. Но тем не менее это возможно. Иногда возмещение вреда возможно и в том случае, когда он был причинен правомерным действием. На этом стоит ЕСПЧ и вся современная концепция ответственности госорганов в международном праве. Именно из этого и исходит наш Проект, имея в виду, что вопросы возмещения всех экономических потерь юридических лиц рассматриваются арбитражными судами, и мы полагаем, что и вопросы возмещения вреда от действий госорганов должны также рассматриваться в арбитражных судах. Цель арбитражного правосудия — разрешение споров в экономике.
Например, в американской системе гражданское и уголовное судопроизводства по одним и тем же обстоятельствам могут существовать отдельно — человек не должен заботиться об уголовной составляющей дела, ее доказанность не является обязательным условием для гражданского иска. Гражданско-правовое и уголовное производства не последовательны, а альтернативны. Если у человека пропала собственность, он должен идти и восстанавливать ее в гражданском судопроизводстве. А вот будет ли этим заниматься прокурор, начиная уголовное преследование, — другая задача. Это вопрос государства, которое должно об этом позаботиться.
Для возмещений такого рода гражданско-правовой способ — основной во всем мире. Однако такого четкого различия у нас никогда не было, поэтому и кажется, что дела о возмещении ущерба юридическим лицам должны рассматриваться судами общей юрисдикции, теми же, кто рассматривает уголовные дела. Но мы уже давно живем по-другому — в области экономики рассматриваем споры, связанные с экономикой. У нас нет абсолютно никакого законодательного ограничения в этой части — если мы примем такой способ возмещения ущерба от действий государственных чиновников, то, естественно, это будет относиться к арбитражным делам. Ведь именно после арбитражных судов, которые не смогли разрешить такого рода дела, последние попадают в Страсбург.
Если же у Верховного Суда РФ есть какая-то другая конструкция, по которой предполагается, что раз арбитражный суд не смог защитить человека, то надо идти в общий суд и обжаловать в нем наши действия — это совсем другое дело. Это означает, что они полагают себя высшим судом по отношению к арбитражным судам, что конечно же не так.
Задача этого постановления — дать судам ориентир. Например, у судьи возникает дело, в котором он точно видит, что имущество передвигалось по нашей территории в результате развития обязательственных отношений предпринимателей. После вмешательства госоргана имущество, предположим, исчезло или испортилось. Что делать? Рассматривая спор из обязательств, судья может установить, был ли причинен вред и степень его возмещения. Указанная конструкция, кстати, существовала в свое время в процессуальных кодексах Российской империи — об установлении факта вреда и о размере возмещения. Если же человек будет бегать по судам: арбитражному и общему, доказывая факт пропажи его имущества, его оценки, а затем возмещения, это приведет к неэффективному правосудию, а значит — к нарушению Европейской конвенции по защите прав человека.
Планируя принять данное постановление, мы лишь хотим реализовать свою компетенцию по защите прав предпринимателей и не трогаем ничью другую — ни Верховного Суда РФ, ни законодателя.
ОТ РЕДАКЦИИ
Проект постановления «О способах защиты прав и законных интересов участников экономического оборота в случае причинения им вреда со стороны государственных органов, органов местного самоуправления, а также их должностных лиц» обсужден только наполовину, но перед его авторами уже поставлены некоторые вопросы, которые потребуют доработки текста документа.
В частности, им необходимо более точно определиться с понятием ущерба «нематериального характера», пояснить, что оно означает и что может включать в себя указанный в скобках «иной нематериальный вред». Возможно, потребуется внести уточнения в пункт, согласно которому вред может быть причинен как неправомерными, так и правомерными действиями субъектов власти. По мнению многих юристов, логичнее будет установить, что причинение вреда правомерными действиями чиновников возможно только в том случае, если это прямо предусмотрено законом. Само понятие «субъекты власти» также довольно расплывчато и не включает в себя всех должностных лиц государства, а только, как верно заметил один из теоретиков права, Президента РФ. Но Президент не может нести ответственность за действия госслужащих, да и вопрос с субъектами ответственности также открыт. В базовом варианте Проекта ответственность госорганов за причиненный вред наступает вне зависимости от вины, но есть и альтернативный вариант, в котором вину надо доказывать. Какую из двух редакций выбрать, ВАС РФ пока не определился.
Разместить:
© 2006-2024 Российский налоговый портал.