Аналитика / Налогообложение / Об открытости судов

Об открытости судов

Как Верховный суд написал дилетантский закон
23.08.2007
Эксперт

Автор: Александр Привалов

Официальная газета публикует за подписью первого зампреда Верховного суда России парадный рассказ о законопроекте, представленном ВС в Госдуму («Слухи отменяются», РГ от 15 августа). Почему этот рассказ появляется именно теперь, если законопроект представлен в Думу ещё в апреле прошлого года, а к рассмотрению пока не назначен? Да потому, видимо, и появляется, что судейский проект федерального закона «Об обеспечении прав граждан и организаций на информацию о судебной деятельности судов общей юрисдикции в РФ» как-то не идёт. Правительственное заключение на него — отрицательное; Дума рассматривать его не рвётся: поставили в примерной программе на май, но май прошёл — и ничего, скоро и август пройдёт. Вот ВС и напоминает о своём детище: пора бы, мол, и принять. Проект этот принят, по-видимому, не будет — но почитать его интересно.

Дело в том, что по замыслу он замечательно хорош. Информационная открытость судов есть дело несомненно благое, и этим проектом — судя по названиям его статей — вроде бы всесторонне обеспечивается: тут тебе и открытость информации о деятельности судов, и доступность судопроизводства, и правила общения судов со СМИ, и организация приёма граждан в суде — словом, всё, решительно всё, что нужно. Только реализация этого замысла никуда не годится, что очень странно. Если уж в одном из высших судебных учреждений страны нет достаточно грамотных юристов, чтобы написать внятный законопроект, — где же они тогда есть?

Проект написан языком почти бытовым (не юридическим) и выказывает авторское мышление дилетантское (опять-таки не юридическое). Например, автор знает, что во второй статье проекта принято давать дефиниции «основным терминам и понятиям» будущего закона — автор так и поступает. Он считает нужным и возможным определить в этой статье и что такое «журналист», и что такое «средство массовой информации», и что такое «редакция средства массовой информации», и даже что такое сама «информация» (это называется: наконец нашёл время и место дать устанавливающие определения!). Это кажется ему очень юридичным. Но когда в одной из следующих статей он не обинуясь говорит о плате (за копии судебных актов), ему не приходит в голову, что дефиниции-то требует не «редакция», а это скромное словцо, «плата», — ведь в соответствующих нормативных актах такой вид платежей до сих пор не предусматривался…

Правительственное заключение на проект грустно читать: видно, что писавшим его людям просто неловко за авторов. Высококлассные юристы, ссылающиеся на Закон о госпошлине, утративший силу несколько лет назад! Вторгающиеся своим проектом в сферу регулирования множества действующих актов, но не предлагающие в одном пакете со своим проектом поправки к этим актам! Всё это можно было бы счесть теми самыми «шероховатостями», которые и призвано устранять рассмотрение в Думе, кабы не знать, что этот самый дилетант-автор — Верховный суд РФ. Значит, он делает вид, что дилетант? А зачем? Первая приходящая в голову версия: точно таким же «бытовым» языком был написан худший закон России — дорого обошедшийся стране второй вариант закона о банкротстве. Там эта милая черта позволила заинтересованным лицам годами говорить, что закон-то замечательный; люди только — дрянцо, вот и воруют. Возможно, и здесь бытовой язык и юридическая неопрятность должны потом позволить годами ссылаться на эксцессы исполнителя: мол, это из-за негодных людишек с открытостью судов дело не меняется.

А сейчас с нею дела не ахти. Взять хоть открытость в прямом смысле: возможность присутствовать на заседании суда. Будете проходить по Поварской мимо Верховного суда (это где статуя Фемиды стоит с незавязанными глазами) — нарочно попробуйте зайти: мол, желаю как гражданин России поприсутствовать на открытых слушаниях в высшей инстанции! Вас и на порог не пустят, если не предъявите бумажку, что участвуете в таком-то процессе. Примерно так же и в судах других уровней. Где-то тоже требуют бумажку, где-то достаточно знать фамилию кого-то из судей — пропустят, если скажете, что вы к нему. Прямое требование Конституции и всех до единого процессуальных кодексов об открытости судебного заседания не соблюдается, почитай, нигде.

Ещё хуже обстоит дело с приёмом людей в судах. Судьи принимают исковые заявления два раза в неделю по полдня, причём любят на эти же часы вызывать к себе участников уже идущих дел. Большего унижения, чем претерпевают люди, решившие подать иск, и придумать трудно. Делается всё, чтобы человек семь раз подумал, прежде чем ещё раз сюда прийти, а лучше всего — ушёл бы сразу. Очередь еле движется. Мимо неё всё время лезут какие-то люди — то с повестками, то с красными книжечками (обычно всего-навсего адвокаты, но поди не пропусти). Крик, теснота, взаимные грубости. Добравшись до судьи, человек если не слышит прямо: чо пришёл? — то слышит вещи очень похожие. (Оговорюсь: конечно, не везде — но в весьма многих местах.) Люди в очередях в большинстве своём не юристы; они не знают, что исковое заявление можно послать в суд по почте, — но, правда, они не знают и того, что делать, если присланное по почте заявление судья под надуманным предлогом оставит без движения. Обсуждаемый проект обещает, что приём теперь будет происходить пять раз в неделю весь рабочий день — отлично. Но недостаточная прописанность подробностей не позволяет думать, что лучше станет намного. (Ещё и потому, что ВС и сегодня может распорядиться, чтобы в его судах канцелярия принимала заявления все рабочие часы — что же не распоряжается?)

Нет, всё-таки не может быть, чтобы такая явная беспомощность законопроекта «сама получилась» — очень уж юристы в ВС квалифицированные. Поэтому возникает вторая версия: они нарочно написали проект, обречённый на непрохождение. Чтобы в ближайшие несколько лет про открытость судов никто им и не напоминал — дескать, попробовали, не получилось, теперь будем силы копить.

Судейские, конечно, поступят как хотят — люди независимые. Но на мой вкус, было бы лучше, если бы законопроект на эти же темы всё же был сделан аккуратно — и прошёл. А делают его пусть обе высшие инстанции вместе: и ВС, и Высший арбитражный суд — проблемы c открытостью у них ведь общие.

«Эксперт» №30(571)