Аналитика / Интервью / "Принципиальна выработка собственной политики в отношении офшоров"

"Принципиальна выработка собственной политики в отношении офшоров"

Центр ситуационного анализа (ЦСА) Российской академии наук (РАН), директором которого является Владимир Барановский, а научным руководителем — академик Евгений Примаков, направил руководству страны доклад "Офшоры в глобальной экономике: мировой опыт и российские реалии" (см. "Онлайн"). Координировал подготовку этого исследования Институт мировой экономики и международных отношений (ИМЭМО) РАН. Его директор Александр Дынкин в интервью "Ъ" рассказал о выводах, к которым пришли аналитики
21.06.2012
Автор: Александр Дынкин, директор Имэмо Ран

— Какие цели преследовала подготовка для правительственных структур доклада по политике взаимодействия с офшорными юрисдикциями?

— ИМЭМО — достаточно авторитетный в мире think tank в области международных отношений, в том числе финансовых. В докладе нашла отражение наша текущая научно-исследовательская деятельность. Собственно говоря, и мы, и ЦСА существуем для проведения таких исследований. В докладе мы, в частности, сфокусировали внимание на причинах увлеченности российского бизнеса офшорами. Ключевые из них наряду с налоговой компонентой связаны с защитой собственности. После кризиса 2008 года, в основном под влиянием политики президента США Барака Обамы в этой сфере произошли существенные изменения — например, появились новые рекомендации ОЭСР, ужесточающие правила работы с офшорными территориями. Закрывать их никто не собирается — это неотъемлемый элемент мировой экономики. Вопрос ставится в иной плоскости — о транспарентности офшоров.

У нас в этой области огромная черная дыра. Есть десятки соглашений об избежании двойного налогообложения с внешними партнерами — ни одного об обмене информации с офшорными юрисдикциями. Пока только отрабатывается схема взаимодействия с соответствующими органами Кипра.

— В докладе даются рекомендации правительству РФ по дальнейшей политике работы с офшорами. В чем отличие нашей ситуации от стран ОЭСР, почему для России недостаточно простого дублирования рекомендаций, которые разрабатываются по линии этой организации, а также ФАТФ, G8 и G20?

— Основной вывод, к которому мы приходим,— без получения более или менее достоверной информации о реальном характере трансакций, о структуре движения капиталов через офшорные зоны репрессивные меры в отношении резидентских структур в офшорных зонах будут как минимум неэффективны, а скорее всего — контрпродуктивны. Второй момент: если мотивацией правительств большинства стран ОЭСР в изменении режима работы с офшорами является рост собираемости налогов, то в России более значимым фактором является контроль собственности российских компаний за рубежом. Исходно российская стратегия в этой сфере в основном была движима желанием "перевести" бизнес из офшоров в национальную юрисдикцию. А ограничивало данную линию лишь опасение резких телодвижений, которые могли бы обрушить ситуацию.

С нашей точки зрения, ситуация вошла в новое качество с публикацией в 2009 году доклада ОЭСР о реальных потоках капитала в офшорных зонах. Только после этого (и конечно, в связи с кризисом), после появления более или менее понятной картины происходящего, стал возможен запрос на выработку новой эффективной политики в этой сфере. Нам необходимо начинать с того же — с получения достоверной информации.

— Однако прямой прозрачности информационного взаимодействия с офшорами нет и в ОЭСР. Так, мы все хорошо помним, что последняя волна борьбы с уклонением от налогов в Германии основывалась на покупке "серых" CD-дисков у частных лиц в Лихтенштейне и Германии, и, очевидно, это только ставшая случайно известной небольшая часть такого рода работы налоговых структур стран ЕС с информацией об офшорах?

— Не надо думать, что процесс получения информации в ЕС шел исключительно по "серым" схемам. Важно то, что возникло понимание: информацию надо раскрывать не потому, что кто-то хочет установить контроль над международными трансакциями или помешать конкурентам, а исходя из собственных интересов соответствующих стран. США, например, ровно так и действовали в течение десятилетий. Их опыт во многом был сформирован политикой взаимоотношений с Каймановыми островами. Там следователи из органов дознания США тоже наталкивались на сопротивление регистрационных офисов, но в этом случае спокойно говорили: "Подождите пять минут". И несколько телефонных звонков позволяло решить проблему политическим путем — информация выдавалась. Правда, надо отметить два важных момента. На Каймановых островах любой клерк знал, что следователь никогда не будет использовать полученную информацию иначе как для целей расследования. И все понимали, что следователи действовали в рамках законодательства США, которое прямо разрешает такие обращения.

Поэтому главные наши предложения аналогичны — это в числе прочего введение в законодательство России сходных "экстерриториальных" норм и работа с офшорными зонами на политическом уровне. Но все это не будет иметь смысла без тщательного экономического анализа получаемых данных о движении капиталов.