|
|
|
|
Судейское усмотрение — краеугольный камень судейской работы
На вопросы главного редактора журнала «ЗАКОН» Яна Пискунова отвечает руководитель Аппарата Высшего Арбитражного Суда РФ Игорь Александрович ДРОЗДОВ
03.02.2010Высший Арбитражный Суд Российской ФедерацииРодился 28 марта 1977 г. в г. Ленинграде. В 1999 г. окончил с отличием юридический факультет СПбГУ по специальности «юриспруденция». Кандидат юридических наук. В 1999—2004 гг. — аспирант, ассистент кафедры гражданского права юридического факультета СПбГУ. В 2004—2005 гг. — советник министра экономического развития и торговли Российской Федерации. С 2004 г. — доцент кафедры гражданского права юридического факультета СПбГУ. В 2005 г. — руководитель Секретариата Председателя ВАС РФ. С 2006 г. — заместитель заведующего, доцент кафедры гражданского права факультета права, член ученого совета факультета права Государственного университета — Высшей школы экономики. С 2006 г. — преподаватель Российской школы частного права при Президенте РФ. С января 2006 г. — руководитель Аппарата — администратор Высшего Арбитражного Суда РФ. Действительный государственный советник юстиции Российской Федерации 3 класса.
— Нередко механизм расторжения брака используется недобросовестными лицами для спасения имущества от взыскания. К моменту получения исполнительного листа кредитор узнает о том, что у разведенного супруга не осталось ровным счетом ничего. Как, по Вашему мнению, можно решить эту проблему?
— О проблеме нужно думать не тогда, когда она возникла, а заблаговременно. Кредитору необходимо заранее заботиться о надежном обеспечении исполнения обязательства должником. Например, исполнение обязательства может быть обеспечено залогом недвижимого имущества, принадлежащего должнику. В этом случае у кредитора возникают определенные гарантии: его требования могут быть удовлетворены за счет заложенного имущества независимо от того, у кого это имущество находится на момент вынесения судебного решения.
Ну а если на момент возникновения обязательства имущество у должника было, а к моменту его исполнения имущества уже нет, при этом отсутствует какое-либо иное обеспечение, ситуация становится более сложной.
Отмечу, что поставленная вами проблема возникает не только при расторжении брака. Чаще всего имущество выводят не с помощью расторжения брака, а оно может быть подарено кому-то или исчезнуть в результате обычной хозяйственной деятельности. На мой взгляд, из этой ситуации может быть два выхода. Во-первых, приведенный вами пример представляет собой злоупотребление правом: лицо, желая сокрыть свое имущество, использует институт развода не для той цели, для которой он предусмотрен, а для избежания обращения взыскания на имущество, и явно действует недобросовестно.
В гражданском законодательстве на данный момент нет четких правил о добросовестности. Это понятие существует, но, на мой взгляд, оно должным образом не описано. Поэтому в перспективе необходимо правильно расставить акценты, а именно указать, какое место данный принцип занимает в механизме гражданско-правового регулирования.
Пока же в судебной практике появляется все больше дел, связанных со злоупотреблением правом. Высшая инстанция, реагируя на эту тенденцию, издала обзор практики, иллюстрирующий наиболее типичные случаи злоупотребления правом.
Сейчас идет работа над изменением Гражданского кодекса, в рамках которой отдельное внимание будет уделено формулированию принципа добросовестности участников гражданского оборота. И тогда в приведенном вами случае, как мне кажется, суд будетиметь возможность, оценив все обстоятельства дела и выяснив, что никакой цели, кроме ухода от долгов, в разделе имущества при разводе не было, обратить взыскание на имущество, которое находится у бывшего супруга должника, признавая тем самым раздел имущества несостоявшимся.
Кроме того, необходимо ужесточить ответственность за невозврат долгов, что было бы разумно сделать параллельно с развитием законодательства о банкротстве физических лиц. Установление более жесткого регулирования в данной сфере будет предостерегать от умышленного невозврата долга.
— Как Вы считаете, потребуется ли, помимо введения принципа добросовестности в ГК, разъяснение высшей судебной инстанции, возможно Пленума ВАС, на этот счет?
— Думаю, да.
— Какие положения Концепции совершенствования гражданского законодательства кажутся Вам наиболее значимыми?
— Наибольшей ревизии подвергнутся положения, связанные с законодательством о вещных правах, поскольку они составляют ядро гражданско-правовых отношений. Можно ожидать, что это серьезным образом изменит характер всех экономических отношений.
— Какие обстоятельства, по Вашему мнению, должны служить основанием для отступления от принципа равенства долей при судебном разделе супружеского имущества?
— Сейчас в Семейном кодексе такого рода обстоятельства определены как исключение из общего правила. Мне кажется, что активно расширять этот перечень не стоит.
Принцип равенства долей должен быть главенствующим, рассчитывать с калькулятором вклад супругов было бы неправильным. Хотя сейчас семейное право все больше втягивается в регулирование имущественных отношений, изначально это все-таки та отрасль, которая регулирует отношения неимущественные, правовому регулированию зачастую вообще не подверженные.
Если же все-таки стороны желают отойти от принципа равенства долей, всегда есть возможность заключить брачный контракт. При этом желательно, чтобы стороны обо всем договаривались при заключении брака, а не в процессе судебного разбирательства.
— В мировой практике известны институты совместной или раздельной опеки над детьми. Есть ли смысл их имплементации в российское право?
— Думая о том, нужен ли этот институт, необходимо прежде всего позаботиться об интересах детей. Насколько внедрение данного института будет способствовать более эффективной защите, охране прав детей? Если польза будет очевидна, то почему бы и нет? Сейчас в Семейном кодексе предусмотрено достаточно форм воспитания детей, которые в советское время не использовались. Надо понять, действительно ли требуются новые или достаточно существующих?
— В подавляющем числе случаев суд при расторжении брака оставляет ребенка с матерью. Правилен ли, по Вашему мнению, такой подход?
— Это традиционный, в чем-то консервативный, но, наверное, все-таки логичный подход. Обычно связь ребенка с матерью — более тесная, чем с отцом. Это нельзя отрицать, но, конечно, не стоит и абсолютизировать.
Стоит исходить из того, что лучше для ребенка, в каком случае ребенок сможет вырасти в полноценную личность. Кто сможет достойно материально обеспечить ребенка, дать образование, обеспечить его адекватное психологическое состояние? Отец может дать и уверенность в будущем в материальном плане, и образование, но, может быть, не дать той теплоты и заботы, которую обеспечит мать, и наоборот.
Только взвесив все «за» и «против», суд должен принимать соответствующее решение.
— Как Вы считаете, насколько целесообразно выделение такого объекта гражданского права, как помещение?
— Безусловно, целесообразно. Но если сомнение состоит в том, что помещение не отвечает признакам недвижимого имущества, здесь необходимо помнить, что к понятию недвижимости существует два подхода. Одни рассматривают недвижимость как понятие фактическое, и в этом смысле действительно помещение к недвижимости не относится. Другой подход относит его к понятию юридическому: недвижимым имуществом является то, что признается таковым законом, а именно то имущество, которое описано, удостоверено, установлено в законном порядке и права на которое зарегистрированы в соответствующем реестре, даже если с обыденной точки зрения недвижимостью не является. Этот подход представляется мне наиболее правильным.
— Как Вы оцениваете теорию фикции юридического лица?
— В целом положительно, хотя эта теория имеет и свои дефекты. Она, по сути, выталкивает из понятия юридического лица конкретных физических лиц, которые за ним стоят, что часто усложняет их привлечение к ответственности за юридическое лицо. В этом случае юридическое лицо служит инструментом злоупотреблений.
В то же время если мы скажем, что физическое лицо всегда отвечает за действия юридического лица, а юридическое лицо есть только объединение физических лиц, то институт юридического лица в известной мере потеряет смысл. Конечно, как инструмент ограничения ответственности физического лица юридическое лицо может и должно использоваться, но надо прийти к определенному балансу, не абсолютизируя ни тот, ни другой подход.
— Нормы Жилищного кодекса, посвященные прекращению прав членов семьи собственника на жилое помещение, до сих пор непопулярны. Считаете ли Вы их присутствие в законе оправданным?
— Я считаю, что в нынешнем виде их присутствие оправданно. На мой взгляд, права членов семьи собственника не должны в значительной степени умалять права самого собственника, но, тем не менее, они должны быть так или иначе очерчены, так как все члены семьи хотят иметь элементарные гарантии того, что они могут проживать рядом с собственником, будучи однажды заселены в жилое помещение.
— Является ли нежилое помещение общим имуществом всех собственников помещений в жилом доме?
— В каждом конкретном случае следует исходить из назначения того или иного помещения. Если нежилое помещение имеет самостоятельное значение, то не является. Если нежилое помещение призвано обслуживать другие помещения в этом доме, его следует признать общим имуществом.
— В некоторых регионах сложилась практика, при которой чердачное помещение даже при наличии там коммуникаций признавалось собственностью конкретных лиц, в частности тех, кто жил на последнем этаже.
— Такая практика не основана на законе. Право собственности на квартиру на последнем этаже не дает автоматического права собственности на чердачные помещения, расположенные над данными квартирами.
— ВАС сформулирована позиция, в соответствии с которой ТСЖ выступает в качестве законного представителя его участников в судебных процессах. Как Вы относитесь к этой практике?
— Положительно. Когда жильцы выбирают ТСЖ для управления общим имуществом дома, то, по сути, они доверяют в управление соответствующее общее имущество, а ТСЖ уже само должно решать, как эффективно им управлять, как не допустить ухудшения его свойств и заботиться об улучшении. И для осуществления эффективного управления ТСЖ в том числе необходимы полномочия для представления интересов жильцов по данным вопросам в суде.
Конечно, в иных жизненных ситуациях, например в споре о жилом помещении в доме, которое принадлежит конкретному собственнику, вряд ли правильно исходить из того, что ТСЖ представляет собственников помещений. Если, конечно, собственник его на это не уполномочил.
— Как Вы оцениваете Постановление Президиума ВАС, в соответствии с которым с казны были взысканы убытки, причиненные незаконными действиями судебного пристава-исполнителя?
— Такие решения стимулируют государственные органы к оптимизации своей деятельности. Реагировать необходимо, за истцом в данном случае стоят живые люди, понесшие потери по вине государства. Поэтому было принято вполне сбалансированное решение, которое может повлиять и на изменение ситуации с исполнением судебных решений в целом.
— В Информационном письме ВАС, посвященном ст. 10 ГК РФ, анализируются примеры злоупотребления правом, но не дается общей дефиниции этого явления. Возможно ли в принципе дать такое
определение? Нет ли риска неоправданно широкого применения судами понятия злоупотребления правом?
— Я думаю, такую дефиницию дать невозможно. Можно лишь приводить наиболее типичные примеры злоупотребления правом, что и было сделано в этом Информационном письме. Что касается опасения, что оно будет неоправданно широко толковаться судами, то оно всегда существует, когда речь идет о некоторых оценочных категориях. Неслучайно сейчас в соответствии с действующим законодательством проводится экспертиза законопроектов на предмет коррупциогенности. Из проектов нормативных актов стараются исключать оценочные понятия, чтобы чиновник, осуществляя свои полномочия, действовал строго по тем правилам, которые существуют в законе, не полагаясь на собственное усмотрение. Но такой подход адекватен по отношению к исполнительной власти, а в отношении судов неприемлем, поскольку противоречит самой сути судебной власти.
Судейское усмотрение — краеугольный камень судейской работы. Судьи — квалифицированные опытные специалисты, которые должны разбираться в любой правовой ситуации. Судьям необходимо доверять, другого пути нет.
— Видимо, так считают не все. В ближайшее время Конституционный Суд будет оценивать практику взыскания убытков с эмитента похищенных акций, созданную Президиумом ВАС, и Постановление Пленума ВАС, посвященное пересмотру судебных актов по вновь открывшимся обстоятельствам. Каких результатов Вы ожидаете от рассмотрения этих дел?
— Постановление Пленума ВАС о пересмотре судебных актов по вновь открывшимся обстоятельствам не нарушает прав субъектов хозяйственной деятельности и было принято с одной целью — разгрузить Президиум от стереотипных дел и перенести бремя их рассмотрения на тройку судей, которая решает вопрос о передаче дел в Президиум.
Если тройка судей видит, что поступает дело, аналогичное ранее рассмотренному Президиумом, по которому уже был сформулирован прецедент, то какой смысл выносить поступившее в Высший суд дело на Президиум? Лишь для того, чтобы Президиум повторил свою позицию?
Логично, чтобы оно было пересмотрено нижестоящим судом с учетом правовой позиции, сформированной Высшим Арбитражным Судом. Тем самым у Президиума появляются дополнительные организационные возможности для рассмотрения дел, правовая позиция по которым еще не сформирована. По такому пути идут и зарубежные суды, в частности изменение механизма рассмотрения стереотипных дел предлагается в рамках реформы Европейского суда по правам человека.
— Заявители, обратившиеся в Конституционный Суд, указывают на то, что широкое толкование вновь открывшихся обстоятельств подрывает стабильность гражданского оборота.
— Речь идет не о расширении понятия «вновь открывшиеся обстоятельства», а об изменении процедуры рассмотрения так называемых стереотипных дел. По действовавшей ранее схеме дело было бы пересмотрено Президиумом ВАС, а сейчас оно будет пересмотрено нижестоящим судом.
Более того, это Постановление позитивно еще и с точки зрения обеспечения стабильности гражданского оборота, так как оно позволяет участникам экономической деятельности, следящим за практикой Президиума, рассчитывать, что при рассмотрении их дел будут применены те же подходы, что были применены Президиумом в аналогичных случаях.
— Правильно ли я понял, что в идеале в процессуальном законодательстве должен существовать самостоятельный институт, регулирующий такие ситуации?
— В перспективе стоило бы подумать об изменении законодательства в этой части и действительно сформулировать специальные правила, определяющие процедуру пересмотра решения по стереотипным делам.
— Сейчас существует тенденция сближения правовых систем. В англосаксонском праве все большее значение приобретает статутное право, а в континентальной системе права — судебный прецедент. Как считаете, ждет ли нас в будущем окончательное стирание границ? И нужно ли в российском законодательстве как-то урегулировать роль судебного прецедента?
— Бесспорно, взаимопроникновение двух систем права происходит. Это очевидно на примере законодательства Европейского Союза, в который входят страны, придерживающиеся разных систем. И это взаимное влияние будет происходить и далее, ряд черт англосаксонской системы в той или иной форме будет впитываться и российской практикой.
Что касается законодательного закрепления судебного прецедента в той или иной форме, я не уверен, что в этом на данном этапе есть такая потребность. На мой взгляд, те действия, которые предпринимают судебные органы по имплементации элементов судебного прецедента, достаточны.
— Считаете ли Вы какие-нибудь институты отечественного права негативным наследием советского строя?
— Некоторые институты не отвечают современным экономическим потребностям. Они не являются ни плохими, ни хорошими, просто они себя изжили. Например, можно было бы отказаться от права хозяйственного ведения. В современных условиях, на мой взгляд, достаточно права оперативного управления. Дело в том, что указанные права во многом дублируют друг друга.
Противники отказа от права хозяйственного ведения исходят из необходимости дифференциации по объему вещных прав, производных от права государственной и муниципальной собственности. Мне кажется, что такая дифференциация возможна и в рамках одного права — права оперативного управления. Тем более что такая дифференциация предусмотрена действующим законодательством и сейчас. Так, право оперативного управления, принадлежащее государственному предприятию, по объему одно, право частного учреждения — другое, право автономного учреждения — третье.
— Если право хозяйственного ведения нужно исключить из законодательства, то подлежит реформированию и институт государственных унитарных предприятий.
— Наверное, эта организационно-правовая форма не должна быть самой распространенной: государством могут быть найдены и другие формы участия в обороте. Очевидно, со временем организационно-правовая форма государственного предприятия останется лишь для решения государством узкопрофильных задач. Думаю, этот и другие вопросы, связанные с судьбой норм закона о юридических лицах и вещных правах, будут активно обсуждаться и при подготовке изменений в ГК.
— Как Вы относитесь к такой организационно-правовой форме, как государственная корпорация?
— С точки зрения теории гражданского права, госкорпорация — очень странная организационно-правовая форма. Традиционно считалось и считается, что корпорация — это объединение лиц для ведения предприимательской деятельности. У нас же корпорация по непонятным причинам отнесена к числу некоммерческих организаций, что противоречит сути этой организационно-правовой формы. Кроме того, нет объективных предпосылок для использования именно этой формы для решения тех задач, которые стоят перед госкорпорациями. На мой взгляд, они могли бы решать поставленные перед ними задачи в рамках уже существующих организационно-правовых форм коммерческих организаций. Полагаю, появление госкорпорации как организационно-правовой формы некоммерческой организации — результат серьезного дефекта юридической техники.
— По Вашему мнению, возможно ли введение в России суда присяжных по гражданским делам?
— Думаю, это не нужно. Если же говорить о том, возможно ли участие лиц, не являющихся профессиональными судьями, в рассмотрении арбитражных дел, то это возможно. Более того, это происходит и сейчас. Многие дела рассматриваются с участием арбитражных заседателей. Конечно, институт арбитражных заседателей нуждается в совершенствовании, и мы над этим активно работаем. Арбитражные заседатели должны помогать судье, а не быть статистами и тем более не должны препятствовать отправлению правосудия. Судья, бесспорно, специалист в области права, но часто он не обладает специальными познаниями в экономической сфере, а есть очень специфические институты, где такие познания требуются, например в банковской сфере, страховой, сфере интеллектуальной собственности. Поэтому в качестве арбитражных заседателей должны использоваться только признанные специалисты в соответствующих сферах, а не просто лица с высшим образованием, имеющие подчас познания в этих сферах меньшие, чем сам судья. Мне кажется удачным зарубежный опыт, когда такие непрофессиональные судьи распределяются на несколько палат, в каждой из которых объединены специалисты в соответствующей сфере экономики. Такие специалисты привлекаются к рас смот рению споров, возникающих в тех секторах экономики, где они являются признанными экспертами.
Я думаю, что существенные изменения в подходе к подбору арбитражных заседателей могли бы быть приурочены к созданию суда по интеллектуальной собственности. В качестве арбитражных заседателей дела в этом суде могли бы рассматривать специалисты в соответствующей сфере, к примеру патентные поверенные или нынешние сотрудники патентного ведомства.
Впрочем, на этой стадии разработки законопроекта еще неясно, каким должен быть их статус. На мой взгляд, арбитражные заседатели должны осуществлять свою деятельность на профессиональной основе, т.е. соответствующая работа должна быть для них основной. Это повышает ответственность заседателя за результат своей работы, а также способствует росту престижа данного вида деятельности. Всего этого не добиться, если арбитражный заседатель рассматривает дела в свободное от основной работы время и воспринимает это как общественную нагрузку.
— А привлечения эксперта недостаточно в случаях, когда требуются специальные знания в процессе?
— Во-первых, эксперт не участвует в принятии решения, что в известной мере снижает его ответственность. Кроме того, чтобы выбрать эксперта, нужно обладать определенными познаниями, а если вы в какой-то области знаний ничего не понимаете, то тем более не ориентируетесь в экспертах, которые в этой области работают. Я не говорю о том, что арбитражные заседатели всегда смогут заменить эксперта, но опять-таки их мнение при выборе специалистов будет важно. А сейчас, по сути, судья доверяет мнению сторон. Поэтому фигура эксперта отнюдь не может заменить специалистов, которые вместе с судьей рассматривают дело.
— Как Вы относитесь к идее создания специализированных судов?
— Если речь идет о создании отдельной ветви судебной власти, то отрицательно. Чем больше независимых ветвей судебной власти, тем чаще встречаются взаимоисключающие друг друга решения, принимаемые разными судебными ветвями, и т.д. Это не способствует единообразию судебной практики, а значит, стабильности гражданского оборота.
Создание специализированных судов в рамках одной системы, напротив, оправданно. К примеру, я являюсь убежденным сторонником идеи создания суда по интеллектуальной собственности. Создание такого суда, на мой взгляд, будет способствовать более эффективному и качественному рассмотрению судебных споров.
Все-таки споров в сфере интеллектуальной, особенно промышленной, собственности не так много. Они рассредоточены по всей стране и нетрудно предположить, что число подобных споров, рассматриваемых судьей, крайне мало. Может быть, он рассматривает такое дело раз в месяц или раз в полгода, может, еще реже. Следовательно, каждый раз ему практически заново приходится вникать в соответствующее законодательство, анализировать складывающуюся судебную практику. На это уходит немало физических сил и временных затрат, что сказывается и на качестве рассмотрения этого дела, и на качестве и сроках рассмотрения остальных дел. Если же все подобные споры сосредоточены в одном суде, то судьи рассматривают такие дела ежедневно и эффективность их работы неизмеримо выше.
— По Вашему мнению, должен существовать только один патентный суд на территории Российской Федерации?
— Думаю, да. Согласно нашему законопроекту по одной категории дел он выступает в качестве кассационной, по другим делам — в качестве первой инстанции. Как суд первой инстанции он должен рассматривать жалобы на решения соответствующих органов государственной власти, прежде всего Роспатента. Далее решение этого суда могло бы обжаловаться сразу в ВАС, либо как вариант в специальную кассационную коллегию при суде по интеллектуальной собственности с последующей возможностью обжаловать решение этой коллегии в ВАС.
Если речь идет о спорах между хозяйствующими субъектами, то на уровне первой инстанции или апелляции эти споры предполагается рассматривать в любом из судов арбитражной системы в соответствии с установленной процессуальным законом подсудностью. Однако решения апелляции по таким делам должны обжаловаться не в кассационный суд соответствующего округа, а в суд по интеллектуальной собственности.
— Надзорной инстанцией должен быть ВАС?
— Безусловно.
— Насколько необходимо создание дисциплинарного судебного присутствия?
— В дисциплинарном судебном присутствии будут представители как судов общей юрисдикции, так и арбитражных судов, которых делегировали сами суды, что делает судебную систему еще более независимой. Кроме того, создание дисциплинарного судебного присутствия в полной мере обеспечивает равенство двух судебных систем. Ранее обжалование решений органов судейского сообщества осуществлялось в Верховный Суд, и в этом смысле суды общей юрисдикции стояли как бы над арбитражными.
— Сейчас много говорят о необходимости слияния арбитражной судебной системы и судов общей юрисдикции и создания одной системы судов.
— Что касается создания единой системы, то на данный момент реальных предпосылок для этого нет. Арбитражные суды — это суды, ориентированные на рассмотрение экономических споров, споров с участием предпринимателей, и соответственно здесь необходим определенный динамизм, который обеспечивается за счет коротких сроков рассмотрения дел и простой системы обжалования решений.
Круг лиц, участвующих в делах в судах общей юрисдикции, другой, да и круг дел и их число серьезно отличаются от арбитражной системы. Это непосредственно обусловливает содержание процессуальных правил, а также конфигурацию системы судов общей юрисдикции.
В этих условиях, когда различия между ветвями судебной власти имеют столь существенное значение, слияние двух ветвей судебной власти, на мой взгляд, нецелесообразно.
Для устранения же имеющихся противоречий в судебной практике есть довольно эффективный механизм — принятие совместных постановлений Пленума по наиболее важным вопросам права.
— Доверяют ли предприниматели арбитражным судам?
— Судя по тем опросам, которые мы проводим, уровень доверия достаточно высок.
— В последние годы идет активное внедрение информационных технологий в работу арбитражных судов. Каковы ближайшие перспективы системы электронного правосудия?
— В судах уже все документы создаются в электронном виде.
Для создания электронного дела не хватает только того, чтобы в электронном виде были материалы, которые представляют участники процесса. В первом квартале 2010 г. в тестовом режиме на сайте Высшего Арбитражного Суда заработает сервис подачи заявления о пересмотре дела в порядке надзора в электронном виде.
Заявителем будет сканироваться его подписанное заявление, доверенность, платежное поручение, подтверждающее оплату госпошлины. Также будет необходимо заполнить определенные формы. После чего материалы нажатием клавиши будут отправляться в суд. В суде благодаря тем данным, которые ввел заявитель, делопроизводителю не придется заново их вводить, они уже будут находиться в системе судопроизводства.
И хотя это не отменяет подачи документов на бумажном носителе, процесс обработки этих документов будет существенно ускорен. В перспективе, если будут внесены необходимые изменения в законодательство, это дублирование не потребуется.
Кроме того, заканчивается работа по интеграции систем судопроизводства, установленных в судах, что позволит обеспечить движение электронных дел между инстанциями.
— Каким образом будет подтверждаться подача заявлений в ВАС через Интернет? Цифровой подписью?
— Пока этот способ у нас не очень развит, будем искать возможность использования других механизмов, позволяющих идентифицировать лицо, отправившее документ. Возможно, эти механизмы будут более простыми и более доступными для субъектов гражданского оборота, чем электронно-цифровая подпись.
— Какие, например?
— На мой взгляд, даже самой по себе отправки отсканированного заявления с подписью лица и приложением копий всех документов уже достаточно для идентификации лица.
Тем лицам, которые желают общаться с судом в электронной форме, могут быть выданы определенные индивидуальные пароли на организацию или соответствующий государственный орган. При этом могут быть предусмотрены определенные санкции (например, если организация злоупотребляет своим правом и направляет иски без наличия полномочий либо сотрудники организации, которые не имеют соответствующих полномочий, пользуются несанкционированным доступом к паролю): возможно отключение этой организации от соответствующей системы, и дальше будет предлагаться общение только в бумажной форме.
— То есть подтверждение подлинности будет проблемой лица, которое обладает этим паролем?
— Скорее, его ответственностью.
— Каким образом обеспечивается информационная безопасность судов?
— Мы предпринимаем серьезные меры для того, чтобы исключить несанкционированное проникновение в систему. В работе судом применяется специально разработанное для этих целей программное обеспечение.
— Были ли уже хакерские атаки на сайты судов?
— Пока нет.
— Информационная система БРАС уже сейчас позволяет любому лицу ознакомиться с судебными актами практически всех арбитражных судов. Ожидается ли расширение ее возможностей?
— Сейчас размещаются окончательные судебные акты и некоторые промежуточные. Технически можно размещать в БРАС все промежуточные акты судов всех инстанций. Мы сейчас обсуждаем, нужно ли это.
— В настоящее время значительное количество кандидатов на должность судьи выращены самой судебной системой — это помощники судей, иные работники судов. Как полагаете, является ли такая методика подбора кадров оптимальной?
— В ней есть безусловные плюсы, но тезис о том, что в судьи должны приходить люди исключительно из судебной системы, спорен. Судебная система должна черпать новые силы не только изнутри, но и извне, из среды ученых, практикующих юристов, адвокатов. Важны морально-этические и профессиональные качества человека. А навыки судейской работы любой квалифицированный юрист приобретет достаточно быстро.
Разместить:
© 2006-2024 Российский налоговый портал.