Конституционный суд VS суд присяжных

Рассматриваемое Конституционным Судом РФ «дело о суде присяжных» сводится к решению двух на первый взгляд самостоятельных, но по сути тесно связанных друг с другом проблем, отражающих новые и новые попытки российских властей в максимальной степени вытеснить суд присяжных из российского судебно-правового пространства.

Первая проблема сформулирована Свердловским областным судом, обратившимся в КС РФ с соответствующим запросом. Право любого обвиняемого в сложно доказываемом групповом преступлении пойти на переговоры с обвинением, заключить досудебное соглашение о сотрудничестве и рассчитывать на рассмотрение дела в особом (льготном) порядке, появившееся на основании широко разрекламированного Закона от 29.06.2009, якобы вступает в противоречие с правом остальных обвиняемых требовать рассмотрения дела судом присяжных. Врезультате ч. 2 ст. 325 УПК РФ, решающая данную коллизию в пользу суда присяжных (если хотя бы один из подсудимых заявил ходатайство о слушании дела судом присяжных, то дело слушается именно в таком составе, невзирая на позицию остальных подсудимых), должна быть признана неконституционной. Ведь она блокирует право на сделку и соответственно право на особый порядок, которым располагает любой обвиняемый.

Вторая проблема связана с вызвавшим чуть более года назад широкий общественный резонанс Законом от 30.12.2008, сократившим компетенцию суда присяжных. Напомним, что на основании данного Закона из компетенции суда присяжных были изъяты дела о некоторых опасных преступлениях (всего около десяти составов), в частности дела о:

- терроризме (ст. 205 УК РФ);

- массовых беспорядках (ст. 212 УК РФ);

- насильственном захвате власти (ст. 278 УК РФ).

Группа граждан посчитала, что действия законодателя, ограничивающие право на суд присяжных, противоречат ст. 55 Конституции РФ, которая запрещает издание законов, отменяющих или умаляющих права и свободы человека и гражданина.

Суд присяжных и сделка с правосудием

Сразу подчеркнем, что коллизия между правом на суд присяжных и правом на сделку с правосудием является мнимой. Чтобы в этом убедиться, достаточно обладать элементарной процессуальной грамотностью и правильно интерпретировать заложенный в Законе от 29.06.2009 механизм.

В случае заключения сотрудничающим со следствием обвиняемым досудебного соглашения его дело выделяется, то есть происходит разделение основного и выделенного дела, в том числе по кругу лиц (in personam). Выделенное дело рассматривается в особом порядке по правилам главы 40 УПК РФ. Основное дело движется далее, но количество обвиняемых по нему уменьшается, так как обвиняемый по выделенному делу перестает быть обвиняемым по основному делу, то есть не входит в круг обвиняемых, предусмотренный ч. 2 ст. 325 УПК РФ.

Таким образом, когда основное дело доходит до суда, то правом на суд присяжных обладают только те обвиняемые, которые не заключили досудебное соглашение. Коллизии между их волеизъявлением по вопросу о том, быть или не быть суду присяжных, и решаются по правилам ч. 2 ст. 325 УПК РФ. В результате эта норма не имеет никакого отношения к обвиняемым по выделенному делу. Она, как мы убедились, никоим образом не препятствует рассмотрению последнего в особом порядке. Если же уголовное дело в отношении лица, заключившего досудебное соглашение о сотрудничестве, вовсе не выделялось (такое также теоретически возможно), то тогда особого порядка быть просто-напросто не может и коллизия не возникает. В данной ситуации льготное назначение наказания осуществляется при рассмотрении единого дела (не разделенного решением о выделении), что технически достижимо как с судом присяжных, так и без него. В чем здесь проблема, да еще конституционно-правового уровня?

Само по себе решение вопроса о мнимой коллизии между правом на сделку и правом на суд присяжных юридически не требует серьезных интеллектуальных усилий — достаточно лишь хорошо владеть техникой процессуального определения пределов производства по уголовному делу по кругу лиц (in personam), то есть своеобразной «уголовно-процессуальной арифметикой». Намного интересней другой вопрос: чем вызвано обращение в КС РФ столь авторитетной судебной инстанции (Свердловского областного суда) по такой, казалось бы, несложной и сугубо технической процессуальной проблеме? Здесь можно высказать три версии.

Первая версия лежит на поверхности и сводится к некоторой процессуальной «наивности» членов уважаемого суда, ярко демонстрирующей падение уровня профессиональной подготовки судейского корпуса в части владения уголовно-процессуальной техникой. В это, конечно, не хотелось бы верить.

Вторая версия имеет более «конспирологический характер» и отражает намерения властей добиться всеми правдами и неправдами максимального сокращения компетенции суда присяжных — наиболее независимого элемента российской судебной системы. Поскольку открыто об этом объявить нельзя, приходится задействовать все возможные механизмы, в том числе институт конституционного контроля и мнимые уголовно-процессуальные коллизии. Если КС РФ признает правоту свердловских судей, то по любому сложному групповому делу можно будет незаметно и без лишней помпы избавиться от надоевшего правоохранителям суда присяжных (достаточно лишь договориться с одним из обвиняемых).

Третья версия лежит в несколько иной, но также «конспирологической» плоскости: инициаторов запроса в КС РФ интересует не столько суд присяжных, сколько «сделки с правосудием». Вокруг их появления было много медийного шума (восторженные оценки видных правоохранителей и депутатов, конфликт Думы и Совета Федерации и т. д.). Не допустить правоприменительного провала «сделок» — это для многих дело чести. Но как его не допустить с учетом технического несовершенства Закона от 29.06.2009? В нормальном процессуальном режиме механизм работать не может, что постепенно становится ясно.

Так, если обвиняемый идет на сотрудничество, то его дело выделяется, рассматривается в особом порядке и он получает половину срока наказания. Адальше — исполнение наказания, то есть направление такого обвиняемого в… обычную зону, что почти равносильно его убийству (у нас же нет специально защищенных мест исполнения наказаний). Кто тогда пойдет на сделку? На практике происходит следующее: следователь перед заключением сделки едет к руководству суда и добивается гарантированного условного срока. Добивается он его, разумеется, внепроцессуальными методами. Условно отпущенный обвиняемый исчезает, самостоятельно обеспечивая свою безопасность. Но ведь далее еще предстоит рассмотрение основного дела.

С профессиональным судом опять-таки несложно договориться и под любым благовидным предлогом забыть о состязательности, пренебречь непосредственным исследованием доказательств и огласить письменные показания «обвиняемого-свидетеля», который в суд не придет ни под каким предлогом (это смерти подобно в буквальном смысле). Но как договориться с судом присяжных? Не здесь ли подлинная коллизия между сделками и судом присяжных, не имеющая ни малейшего отношения ни к конституционно-правовым ценностям, ни к мало-мальски нормальному правосудию как одной из них? Другой вопрос: надо ли играть в эти игры уважаемым судьям КС РФ, легитимируя своим авторитетом неудачные порывы «милицейско-депутатского» начальства, в очередной раз хотевшего «как лучше…»?

 

Суд присяжных и массовые беспорядки

С Законом от 30.12.2008 все также более или менее ясно. Законодатель ограничил право граждан на суд присяжных. Предусмотренный ч. 2 ст. 55 Конституции РФ запрет издания законов, «умаляющих права», имеет не абсолютный, а относительный характер. Законодатель вправе их ограничивать в «публичных целях», так как «общее благо» выше «индивидуального». В такой ситуации Закон конституционно корректен, если власть смогла внятно объяснить, в чем здесь заключается «общее благо» (публичный интерес).

Что мы услышали от власти? Невнятные сетования на то, как трудно нести в суде присяжных бремя доказывания и сколь часто суд присяжных выносит оправдательный приговор? Но «общим» для всех граждан России благом является отнюдь не освобождение прокуратуры от бремени доказывания и не превращение суда в «штамповочную машину», а прямо противоположное. Любые попытки правоохранителей облегчить свою «процессуальную участь» не только не соответствуют идее публичного интереса, но и прямо противоречат ей. Услышали мы также и рассуждения о необходимости реформы в связи с тем, что суд присяжных наносит вред обеспечению стабильности на Северном Кавказе, хотя в более явной форме подобные аргументы зазвучали все-таки позже: при принятии примерно год спустя Закона от 27.12.2009, передавшего часть компетенции областных, краевых, республиканских судов окружным военным судам. Неужели непонятно, что любые попытки «неоимпериализации» губительны, как ни пафосно это звучит, для всей российской государственности? Неужели непонятно, что Россия сохранится как устойчивое и единое государство только в условиях полной «деимпериализации», а это подразумевает абсолютную невозможность ссылаться на «кавказское исключение», заявлять о несовместимости суда присяжных с кавказским менталитетом или требовать обязательного дактилоскопирования жителей соответствующего региона? Сомневающиеся могут поинтересоваться у французов, отказавшихся в свое время от «деимпериализации», потерявших в результате кровавой войны Алжир и столкнувшихся с аналогичной проблемой уже в парижских предместьях.

Таким образом, власть не выдвинула ни одного конституционно легитимного основания ограничения права на суд присяжных, чего от нее требует ч. 3 ст. 55 Конституции РФ. Более того, она и не могла его выдвинуть, учитывая истинные и очевидные для специалистов причины принятия Закона от 30.12.2008, когда власть тогда просто испугалась социальных волнений в условиях кризиса. Иначе нельзя объяснить отказ от суда присяжных по таким сугубо гипотетическим преступлениям, как, допустим, массовые беспорядки или насильственный захват власти. Жертвой «законодательной паники» и «антикризисных мер» стал даже отчасти имидж президента-реформатора.

Но пик кризиса прошел. Массовых беспорядков, слава богу, не было… Почему бы не восстановить имидж президента, дав ему возможность в очередной раз благосклонно отозваться о деятельности КС РФ и становлении в России независимой судебной власти? Почему бы не положить в копилку достижений Конституционного Суда очередное конституционно выверенное решение, как это уже произошло с решением по делу о смертной казни? Никаких конституционно-правовых препятствий для такого развития событий нет и быть не может.

Комментарии

Дорофеев Ю. А., юрист

30 марта 2010 г. в 7:23

Прочитал с удовольствием, изложено как в учебнике. С выводами уважаемого Л.В.Головко сложно не согласиться, однако, это без учёта всегдашней программы Российской власти со времён царя Гороха (по классику):"...держать и не пущать", усугубляемой боярскими и царскими замашками исполнителей, которые почему-то за нас решают как нам лучше жить.

Вы также можете   зарегистрироваться  и/или  авторизоваться  

Имя *

Комментарий *    

Добавить комментарий